Общество гурманов: [сборник] - Джеймс Блэйлок

— Чарлз — черствый человек, да, хотя весь ужин у его ног сидела дряхлая собака, в которой он явно души не чает. В смысле, он не чужд сентиментальности. Я по-прежнему уверен, что он ничего не знает об этих трусливых махинациях, а если хоть что-то знает, то он не только безумец, но и превосходный актер.

— Не знал, что у него есть сын, — попытался поддержать беседу Сент-Ив. — Жаль, что молодой человек не присутствовал и тебе не удалось его рассмотреть.

— Сын, Хенли — его наследник, — сказал Фробишер, — но пока он ничем не владеет. Чарлз полностью все контролирует, если прибегать к юридической терминологии. Он только недавно решился продать доли с прямым участием, видимо, из-за состояния здоровья. Остальных пайщиков он отверг, потому что они хотели получить контрольный пакет, а не просто вложить деньги, и чрезмерно переживали по поводу дивидендов. Им хотелось гарантий. Чарлз не сразу принял мое предложение только из-за его условий. Наш договор передает мне ограниченный контроль в строго определенных вопросах. Я четко изложил все на листе бумаги, с учетом опасений Матушки Ласвелл, конечно, и подписался. Дал ему понять, что это полное и окончательное предложение и что я не намерен инвестировать просто так, однако не требую дивидендов или гарантий, а напротив, хочу направить собственные средства на решение проблем фабрики, какие бы они ни были.

— Странно, почему сын не присутствовал на переговорах, ведь дело-то серьезное, — вставил Хасбро. — Мне кажется, здесь у него прямой интерес, учитывая, что фабрика когда-нибудь перейдет к нему. Сколько лет Чарлзу Тауноверу?

— Почти мой ровесник, шестьдесят шесть или шестьдесят семь.

— А что у него за болезнь?

— Видимо, что-то с сердцем, — ответил Сент-Ив. — Мы с Элис познакомились с ним на приеме, когда он только приехал в Кент, хотя он, возможно, нас и не запомнил. Он носил с собой пузырек какого-то снадобья.

— Он принимал лекарство, когда я приходил на фабрику, — вспомнил Гилберт Фробишер. — Его едва удар не хватил, когда одна из девушек не к месту разговорилась, так он разъярился. Но он знал, что нужно делать, и откупорил свой пузырек.

— А сын, Хенли, живет в Виндховере? — спросил Хасбро.

— Видимо, — ответил Фробишер. — И активно участвует в управлении фабрикой. Чарлз очень хвалил его способности. Скорее всего, именно Хенли будет руководить работами по реализации моих идей. Чарлз пожалел, что сына нет дома, хотя лично мне это не показалось особенно странным. Тауноверу-младшему не могло быть известно о моем предложении, а двух других потенциальных пайщиков Чарлз уже отослал. Такой молодой человек, как Хенли, найдет себе занятия поинтереснее, чем слушать стариковские разговоры.

Вошла миссис Лэнгли с корзиной — под салфеткой в ней лежали упакованные в газеты свертки.

— Собрала вам кое-что поесть, джентльмены. Корзина для несчастного Билла, а остальное для вас троих — сэндвичи из вчерашнего ростбифа с горчицей. День может оказаться трудным из-за всех этих невзгод.

Фробишер взглянул на карманные часы.

— И этот день уже начался. Финн Конрад обещал сегодня утром показать мне местных птиц, так что я откланяюсь. Номы не пойдем далеко. Тауновер обещал прислать ответ после обеда.

— А я собираюсь в Танбридж-Уэллс, — сказал Сент-Ив. — Передай мои наилучшие пожелания Биллу Кракену, Хасбро. Постарайся поговорить с ним без свидетелей, если удастся.

— Думаю, Брук разрешит. Возможно, у Билла есть догадки насчет того, где может прятаться Матушка Ласвелл. Если да, я попробую разыскать ее, когда вернусь.

— Тогда до встречи в четыре часа? — уточнил Сент-Ив. — Бог даст, мы найдем что-нибудь, проливающее свет на эти мрачные события.

ГЛАВА 18

РОСТБИФ С ГОРЧИЦЕЙ

На Пеннилегс, лошади Элис, имя для которой придумала Клео, когда ей было три года, Сент-Ив въехал в Танбридж-Уэллс с северо-востока, по полузаброшенной тропе, которая вела через глухой лес. В любой другой день его интересовали бы грибы и болотные низины, где из луж иногда выползают всякие любопытные твари; но сегодня все это мало его занимало, даже ранее не виденный удивительно чистый ручей, бежавший в меловых берегах. Сейчас главным было только одно — остаться незамеченным.

Он выехал на широкий луг с пасущимися овцами, куда выходили задние дворы зданий с восточной стороны Танбридж-Уэллса, один из которых принадлежал Пинку — если он действительно находился так близко к лавке Доккета, как вспоминал носильщик Джеффрис. Не испытывая желания быть узнанным или отвечать на вопросы, Лэнгдон тем не менее хотел заглянуть в лавку Пинка и захватил с собой сверток инструментов и отмычек для этой цели.

Увидев вывеску Пинка над задним входом в лавку, он спешился и привязал Пеннилегс к коновязи. Похоже, улица, на которую выходил фасад дома, не была пустынной, но отсюда никого не было видно, поэтому Сент-Ив не стал прятаться. Немного поодаль виднелась полуразвалившаяся хибарка с приоткрытой дверью. До нее еще дойдет очередь в свое время. На данный момент Сент-Ива больше интересовал дверной замок — врезной, на вид новый, хотя в итоге он не помог Пинку избежать его участи. Видимо, фотограф ввязался в рискованную игру, или же, промелькнула в голове Сент-Ива мысль, замок вставила полиция, чтобы в лавку не попали посторонние, — в таком случае следовало поторопиться. Он вытащил набор отмычек и с третьей попытки справился с механизмом. Толкнув дверь, Сент-Ив вошел в лавку и притворил за собой дверь.

Он зашел в темную комнату, подозревая, что не найдет ничего полезного. Повсюду лежали стеклянные фотографические пластинки, но на них не было ничего интересного: свадьбы, похороны, несколько фотографий мертвых детей — сделанных так, чтобы они напоминали живых. Фотографии мертвых всегда казались ему одновременно грустными и отвратительными, но сейчас они ничего не доказывали. Нашлась дюжина пластинок с фотографиями, сделанными на званом вечере, но опять-таки как улики они не годились; было бы странно, если бы их здесь не оказалось. На полу валялись осколки разбитых пластинок, как если бы Пинк впопыхах пытался уничтожить следы своих фотографических махинаций или же судорожно разыскивал какие-то нужные ему негативы. Сент-Ив изучил осколки и обнаружил на одном двойное изображение — одно фото, наложенное на другое, — однако остался лишь фрагмент кадра. Это доказывало, что Пинк манипулировал фотографиями, но, чтобы оправдать Элис, этого мало. Неясно, что уже забрали или уничтожили — сам Пинк, убийцы Пинка или полиция…

Сент-Ив нашел толстостенные бутыли с химикатами, самым интересным среди которых оказался